Журнал верность № 12 – 1929
Лук. 2:25-30
Жил в древности (404—323 г. до Р. Х.) грек Диоген, суровый проповедник строгой морали, ведший аскетическую жизнь и довольствовавшийся только самым необходимым. Он всё размышлял о людях и о мире. Наблюдал он возбуждённо суетящихся людей и покачивал головой, глядя на них.
Люди поглощены погоней за золотом, имуществом; в тщеславии домогаются славы. Заглушается совесть — ничего! лишь бы добиться вожделенного богатства! Пустяком людям кажется и ПРОДАЖА ДУШИ.
Так же дело обстоит сегодня, как и встарь.
Размышлял Диоген — размышлял, и увидел во всём одну лишь суету.
Бегают полоумные люди и потеют, будучи полными ненависти— смертельной ненависти друг ко другу. Без жалости, без угрызения совести подавляют соперников; хватаются за золото, чтоб наслаждаться его звоном и блеском.
Но вот приближается смерть и опутывает человека саваном. Затрепетала душа,
побледнела, судорожно сжимает кулаки, но напрасно — пальцы застывают.
Падает червонец за червонцем, и в звоне их слышится траурная музыка — „безумный»!
Недоумевал Диоген: гнаться за золотом, богатством, чтобы при смерти всё оставить! Нет — слишком драгоценна жизнь моя для этой пустоты. Живу ведь здесь один раз‚ и жизнь нельзя растрачивать безумно — это сплошная глупость.
Ведь это не люди, свыше одарённые мыслительной способностью. Это шуты, это обитатели сумасшедших домов; их нельзя принять за действительность.
И вот однажды, в один из прекрасных солнечных дней, Диоген появился со светящимся фонарём на рынке. Люди кивали на него головами своими: „что ищет человек сей с фонарём среди белого дня?“
„Ищу людей!“ — отвечал философ. Всеобщее удивление росло. Диогена почитают за безумца. А кто же на самом-то деле был безумцем? — Несчастные умалишённые часто в больницах перешёптываются между собой о докторах, санитарах н сиделках, считая их за сумасшедших, а себя за нормальных.
Возникает вопрос — а сколько среди нас людей? О большинстве можно сказать только: „родился, женился, умер“. Тут вся и биография. Человек лишь тот, кто осознаёт своё славное назначение, кто томится по вечности, кто не волочит свою бессмертную душу по грязным закоулкам людского неверья.
Производятся народные переписи, и люди исчисляются миллионами. А что если бы такую перепись поручили Диогену! Не пришлось ли бы ему „днём с фонарём“ отыскивать людей, чтобы внести их в списки хотя бы двуногих млекопитающих!
„ … И тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон“. Это определение было абсолютно точным, ибо то была библейская перепись. Где же оставались сотни, тысячи других в Иерусалиме? Они погибли, умерли в суете, и развлечениях. Умерли заживо. Да, это так!
В Библии мы узнаем о ходячих трупах, умерших внутренне — движущиеся скелеты! Будто забыли они ринуться в могилы. В библейской переписи людей, они места не имеют! — ужасно!
„И был в Иерусалиме человек, именем Симеон“.
Что на это за люди, которые в Библии на учёте? Каким был Симеон? Он был чающим, т. е. ожидающим.
А ждёшь ли ты ‘? — Имеешь ли силу ждать?
Ведь Верующие — это люди ожидания! Это не те, кто страстно ждёт, когда жертвы их ненависти будут плавать в крови своей.
Ожидание христиан подобно ожиданию малюток в Рождественский сочельник в детской комнате, за дверьми которой ждёт их радость: в сиянии утопает ёлка с Рождественскими подарками от любящих родителей. Двери распахнутся, наконец, и глазам их предстанет красота и радость детского рая. Именно так; это не сон, не игривое мечтание; а действительность.
Христиане ожидают великого Рождественского дара.
Вот такой ожидающей душой был престарелый Симеон. Читаем „он чаял утешения Израилева“; все ожидал — до глубокой седины. О, это не так легко! Мы теряем терпение, когда ожидаем час — другой. Симеон ожидал долго. Он ждал Господа. И Господь достоин, чтоб ожидать Его всю жизнь — до полной дряхлости.
— „Ах, Симеон“, шептал ему внутренний голос: „прошла твоя жизнь; далеко позади радостное утро; в прошлом и зрелый полдень; твоё солнце садится уж за горы; сгущаются вечерние тени; а ты всё в ожидании . . . Твои праотцы, не дождавшись, умерли и погребены; такова и твоя участь. О, да! — настанет время, когда по всей вселенной раздастся голос: „великий свет воссиял на Сионе“, но кто же ты, что ждёшь так неустанно лицезреть Его!“
Такие мысли могли витать, подобно птицам ночи, но костлявые руки Симеона складывались в борющейся молитве: „Господи, я ожидаю Твоего благословения! Сомнения во мне роятся; уж смертный покров будто окутывает мою седину! Боже, воззри на подавленность нашу, утеши Свой народ; до заката жизни даруй увидеть мне дивное сияние Твоего Мессии; дай взглянуть мне на Того, Кого Ты предназначил до сотворения мира, на Прекраснейшего из человеков!”
Успокоилась душа Его, смирилась и утешилась. В тишине ответил Ему Бог: ‚,что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня“. И с этого момента душа Симеона парила на вершинах Божественных обетований. От одного утра до другого ожидал праведник зарницы Света с Востока. А тихое сияние непрестанно услаждало его сердце: ‚,ты не увидишь смерти, доколе не увидишь Христа Господня“.
Ты не допускаешь возможности ‘ такого заверения Симеона со стороны Бога? ты сомневаешься? — Но сомневаться в этом может только тот, кто не молился — не молился никогда!
Пустословия пред Богом, может быть, и было много, по привычке, но это не молитва истинная. Иначе было б ведомо, что есть нерушимые основания, положенные Самим Богом.
Пред нами две настроенные скрипки. По струнам
одной из них музыкант тихо проводит смычком, и — о, чудо! Тихо зазвучала, другая скрипка: она вибрирует в унисон с раздавшимся звуком. Тут физический закон атмосферного колебания; Но уверяю тебя — существует также закон высшего созвучия, когда Божественная любовь и мудрость приводит в колебание сокрытые эфирные потоки.
Вот близки две души, настроенные в унисон до самой глубины. Дивно! — в одно и то же мгновение, без слов, рождаются тождественные мысли. Две души и одна мысль! Два сердца, и одно биение!
Такое внутреннее соединение возможно лишь между сроднившимися душами. И, после этого, вы говорите что такой союз Духа Божия с духом человеческим невозможен! Ведь многие дети Божии могут засвидетельствовать, что, как только человек освобождается от самого себя, так его внутренние струны начинают звучать в унисон с волей Божьей. Зазвучат тогда дивные Господни ответы, в ответ на смиренную мольбу. Странно было бы — отрицать то, что самим не пережито. Не менее странно, если б человек без слуха стал отвергать музыкальную гармонию.
Поймёт ожидавшего Симеона лишь тот, кто вошёл в сияние непреложности Божиих обетований. Не заставит Господь напрасно ожидать. Пламенное желание Симеона нашло удовлетворение. Он увидел своего Спасителя.
Радостью взволнованный, Симеон держит на дрожащих руках, излучающего радость, Младенца. Симеон жадно впивает в себя небесную красоту Божественного; Он был истинным Рождественским даром Вифлеема от Отца Света. Старческая душа прилепилась к Душе Дивного, Советника, Бога крепкого, Отца вечности, Князя мира . . .
Христиане — ожидающий народ; ждут они ещё более прекрасного. Чем дальше христианин подвигается в своей жизни веры, тем больше открываются глаза его на Иисуса — тем больше проникает взор его в Святую Душу Божественного. Мы ожидаем наивысших откровений. До самой последней минуты нам должно ждать.
Живущие обилием мира сего, ничего не ждут от смерти. Их тщетные ожидания от суетной жизни внутренне опустошают, и падают они в могилу, пресыщенные жизнью.
Но мы — дети Божии — ожидаем иного. К смерти идём мы с улыбкой, ибо знаем, что она лишь дверь, за которой — вечная радость Рождества!
Здесь стоял ожидающий Апостол Павел и говорил: ,‚Имею желание разрешиться и быть со Христом и . . . смерть моё приобретение“.
Смерть утратила своё жало, и Симеон безбоязненно отдался в объятия её: „Ныне Отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; ибо видели очи мои спасение Твоё“.
О, как прекрасно такое умирание! Венец победы реет над главами; восторг покрывает нежным флёром наши лики!
За смертью спадает покрывало таинственности, и тогда две дивных лучезарных картины представляются нашему взору. Во-первых, мы увидим Того, Кого не видели, но любили всем пылом души наши; а потом — увидим и себя, ибо тогда разрешается великая загадка нашего бытия. В отношении себя мы тоже люди ожидающие: ещё не знаем, что будет, но ожидаем и знаем — когда наступит великий праздник Рождества, то будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть.
Будем же искать покоя пред Господом и ожидать Его!
Перевёл Г.Д. Генни
