«Да молчит вся земля перед лицем Его» (Авв. 2:20).
На своем жизненном пути я видел много различніх религиозных собраний. Все они по своему началу делятся на два рода.
Вот одно из них. Вы входите в зал за несколько минут до начала собрания. В помещении тишина, как будто нет ни души. Однако и там и здесь уже сидят люди. Они склоняются в тихой молитве. Некоторые из них углубляются в чтение Святого Писания. Ощущается духовная атмосфера. Это не мертвая тишина пустоты, а благоговейное безмолвие, тишина ожидания. Люди готовятся к встрече с Богом, приготовляют путь Господу. И как легко потом говорить в таком собрании. Не нужно искать мыслей или слов, нет утомительного и для тебя и для слушателей напряжения. Чувствуется глубокий отклик (духовный резонанс), при некоторых, особенно важных словах, внимание такое чуткое, словно что то проваливается перед тобой в бездну, – это открывается бездна души человека, жадно внимающей голосу Бога, Его глаголам жизни. Слова Писания падают в эту глубину, глубоко западают…
Таково собрание, ожидающих Бога, жаждущее встречи с Ним. Но вот другое собрание. И таких, к сожалению, довольно много, увы, даже в день св. Вечери Господней.
Проповедник еще не пришел. В зале идет оживленная беседа. Люди делятся переживаниями. Сестры сообщают друг другу последние новости. Впечатление светского зала, клуба. Неудивительно, что проповеднику трудно потом захватить внимание. Оно утомлено, расхищено. Слушатели, прекратив беседу, на интересном месте, продолжают думать о житейских делах, заботах, материальных вещах. Сердца заняты, душевные сосуды переполнены, и нет уже в них места для слова живого и вечного. Оно падает на поверхность, сталкивается с вещами мира сего. Люди слушают не слово Бога Живого, а проповедника, и лишь в том случае, если он обладает особой популярностью, зычным голосом, остроумием, ему удается привлечь интерес, да и то больше к себе, своей личности. Случается, что и во время проповеди люди делятся впечатлениями постороннего характера и даже продолжают шепотом свою беседу, прерванную проповедником. Нужно ли удивляться тому, что они уходят с собрания такими, как пришли, и жалуются, что им прискучило «слушать всегда одно и то же». В общине падает интерес к Слову Божию, оскудевает духовная жизнь.
Таково собрание, заполненное человеческим, ожидающее человека.
«Пришли в Иерусалим. Иисус вошел в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; столы обменщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронес через храм какую либо вещь. И учил их, говоря: не написано ли: «дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? А вы сделали его вертепом разбойников» (Мр. 11:15-17).
Христос не позволял проносить через храм что бы то ни было; заметьте, даже храмовые вещи, священные сосуды не должно было проносить, отвлекая ими внимание молящихся.
Брат и сестра! Входя в храм, в дом молитвы, оставь за порогом вещи, заботы, – но не для того, чтобы после собрания, идя домой, опять нагрузить ими свою душу. Сбрось их совсем, подобно тому, как спутники апостола Павла, «стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море». Выбрось твои заботы за борт корабля, на дно моря. Иначе, если и будет в собрании тишина, то лишь внешняя: в душе люди будут продолжать спорить, беседовать, продавать и покупать… Их сердце не в храме, а в миру, там, где осталось его сокровище или тут же за порогом, где свалены в кучу узлы, мешки и целые тюки забот.
Так дом молитвы превращается в дом торговли.
Вспомним, что в Новом Завете не здание, а сам человек, возрожденный от Духа, становится храмом Бога. «Разве не знаете, что вы – храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3:16). А это значит, что не только в воскресный день, в доме молитвы, но всегда и везде наш внутренний человек, наше святое святых, место обитания Христа, должно быть свободно от вещей.
«Кто не отрешится от всего, что имеет, тот не может быть моим учеником» (Лк. 14:33).
Там, в глубине сердца, в средоточии своего существа, да царит всегда ничем не возмущаемое священное безмолвие. Так было в храме иерусалимском, где среди глубокой тишины раздавался лишь тихий звон золотой кадильницы.
Лишь при таком сосредоточенном безмолвии ты можешь услышать тихий голос Господа. Подобно отроку Самуилу, ты можешь сказать тогда: «Говори, Господи, ибо слышит раб Твой».
Конечно, и такая сосредоточенная душа знает натиск мира сего. Волны моря мирского бьются о борт корабля, заботы, мысли о вещах устремляться потоками и на нее. Но она приучила себя уходить глубоко внутрь, за непроницаемые стены храма, быть глухой к шуму и суете, привыкла к отрешенности, к нищете духа, великой тайне субботства, внутреннего покоя, невозмутимой тишине.
Сидя в пустыне иудейской, среди скал и песков «безглагольного» простора, я ощущал эту тишину, словно слышал её. Не потому ли именно там Иоанн Креститель проповедовал покаяние, отделение, опустошение себя от греха, чтобы дать место Грядущему. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное», сказал Христос. Однако, Его целью не было сделать нас нищими духовно, пустыми душой. Его задача сделать нас богатыми Его Духом, наполнить сердце величием царства небесного, насытить её тишиной и красотой небесной лазури. Обнищание же лишь условие, предваряющее эту цель: чтобы обогатиться Духом Божиим, надо обнищать духом человеческим, отстранить свое душевное, плотское, низменное «я». Ибо в самодовольной душе, как в переполненном сосуде, не найдется места для Бога.
Видимые вещи в храме могут не только отвлекать внимание от внутреннего, духовного, высшего, того, что достойно поклонения, – они могут и сами стать предметом поклонения. Так возникает опасность идолопоклонства, ибо «всякое предпочтение внешнего внутреннему есть идолопоклонство».
Но и видимые вещи могут стать предметом поклонения. И самая опасная из них это наше я. И потому Христос сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Там, где Христос, там воистину храм. Ибо Христос больше храма, даже храма Господня в Иерусалиме. Там же, где господствует наше я, там капище сатаны. И потому-то эта, «духовная» вещь наиболее неуместна в храме.
В России, в свое время, я обращал внимание на то, что офицеры у входа в храм отцепляли свои сабли и оставляли их у порога. А крестьяне оставляли там же свои корзинки и узелки. Не то же ли самое должны мы делать со всеми вещами мира сего при входе в священное собрание, туда, где все посвящено Единому, А что касается нашего я, то его мы, ведь, обрекли на вечное изгнание, даже на смерть, когда пережили обращение, в дни нашей «первой любви» ко Христу. «Уже не я живу, но живет во мне Христос». И если мы так собираемся для молитвы, что нет между нами и Богом никаких преград, никаких «вещей» и никаких наших самомнений и самолюбий, и мы поистине ушли от мира, отделились от него и не касаемся ничего нечистого, тогда Сам Бог, согласно обетованию, будет обитать с нами (2 Кор. 6:15-18). Вспомним, как это было в храме иерусалимском.
«Когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень. И не могли священники стоять на служении по причине облака; ибо слава Господня наполнила храм Господень» (3 Цар. 8:10-11).
Всякая земная, плотская атмосфера, всякий «культ вещей» должны быть удалены из храма, иначе дым и чад наполнят наше святилище, и тогда не будет в нем места светлому «облаку славы Господней».
Не забудем этого особенно в воскресное утро, когда мы собираемся для двух великих целей – для поклонения Богу и для воспоминания о великой жертве Христа, для участия в Вечери Господней.
Чтобы вспомнить Его, надо забыть себя. «Сие творите в МОЕ воспоминание».
Чтобы вспомнить важное, надо забыть неважное. Чем меньше вещей в комнате, тем больше в ней воздуха. Вещи отнимают, вымещают воздух. Занимая наше сердце, наш внутренний храм, они мешают действию Духа Божьего.
Вот почему Христос «не позволял, чтобы кто пронес через храм какую либо вещь». «Кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Некогда Бог будет все во всем. Да будут наши Богослужения предварением этого великого будущего. Будем на наших священных собраниях стремиться к осуществлению великой тайны отрешенности, свободы от всего, чтобы воистину Бог был все во всем. Ибо в этом – цель нашей жизни, наше призвание и посвящение, в этом наше назначение в вечности.
В. Ф. Марцинковский; гора Кармил в Галилее. 03. 09. 1937.
Взято из духовно назидательного журнала «Евангельская вера» №10-12; ОКТЯБРЬ – ДЕКАБРЬ 1937 г.
