«Папа», – сказала одна умирающая девочка, – «папа, куда я иду? Что предстоит мне в неизвестности? О папа, я боюсь, помоги мне, помоги мне!»
«Мое дорого дитя», – тяжело вздохнул смущенный отец, – «я ничего не могу сказать тебе о этом. Бывает еще другая жизнь, когда тело опускается в могилу, однако – …»
«О, папа, счастливее-ли другая жизнь? Или я должна и там всегда страдать? Не можешь-ли ты дать мне какую-нибудь надежду? Что говорят твои книги? Расскажи мне это. Помоги мне!»
Но отец ничего больше и сам не знал, чтобы сказать ей. Даже несмотря на свою великую любовь к своему умирающему дитяти, он не был в состоянии приоткрыть этот непроницаемый покров, который хранит так много тайн и страха.
И в этой мучительной неизвестности протянула она свои худенькие пальчики в руку отца, и так они были вместе, пока она не заснула вечным сном.
Но вот другая картинка:
Там сидит у умирающей единственной своей любимой дочери неверующий отец. Всевозможными вопросами и дочери неверующий отец. Всевозможными вопросами и рассказами он старается наводить дочь на мысли, которые удаляют боязнь перед приближающейся смертью. С широко открытыми глазами умирающая вдруг спрашивает отца:
«Папа, я должна умереть! Должна-ли я умереть в твоей вере или в вере моей мамы?»
У отца как бы спали покровы с глаз, и он шепотом сказал:
«В вере твоей матери, дитя мое. Она ведет на порог вечности!»
Он же сам не стоял в ней и не мог быть руководителем своей дочери, чтобы с ней говорить о Господе, чтобы с ней молиться.
Бедные отцы, которые не могут дать своим детям наилучшее, потому что они сами не имеют его.
Subscribe
0 Comments
oldest
